«Бывшие» — это выставка не про любовь, а про внутренний выбор людей и борьбу «убежать или исчезнуть». Этот этап жизни миллионов людей можно описать по строчкам из поэмы Анны Ахматовой: «Народ понимал, что начинался не календарный, настоящий ХХ-й век». Меня зовут Куприна Полина, и я хочу рассказать про эмоции и чувства репрессированных людей, о которых узнала в музее Модерна в Самаре.
В школе каждый ученик изучает историю СССР и проходит тему репрессий 1920 – 1950 гг. Духовенство, купцы, дворяне – это «бывшие» люди. Это люди, потерявшие свой социальный статус после революции. На выставке, которую я посетила, представлены 4 зала. Они отражают этапы чувств и переживаний «бывших»: «Старый порядок», «Выбор», «Адаптация» и «Память». В каждом разделе посетители выставки могут рассмотреть предметы буржуазии и послушать истории разных людей. В специальных наушниках я узнала историю перехода из мира буржуазии в мир обыденного простого человека с разных углов.
Находясь в современном мире, мы даже не можем представить, на сколько тяжело было людям решиться на резкую перемену в своей жизни: как принимали решение уехать из страны или остаться на Родине? Как боролись с осознанием того, что они потеряют свой дом, свое место в жизни? О чем они думали и размышляли?
«Моя семья была средняя, буржуазная. Политика нас мало интересовала, мы мало о ней говорили. Хотели, чтобы все стояло на своих местах. Помню эти тревожные дни. Резкого перелома не было. Началась трудная жизнь, в материальном смысле. Зимой 1917 года было мало дров, продуктов … электричество гасло чуть ли не в 6 часов вечера. Все мы были избалованы, это нас и угнетало», — по словам русского поэта-акмеиста и литературного критика Георгия Викторовича Адамовича (1892-1972).
Опись имущества, запреты, притеснения – большинство советских людей столкнулись с этими словами в живую. Александра Курлина (1876-1958), хозяйка здания музея, тоже была «бывшей». Она уехала из Самары в Москву. Своего сына она убеждала в одной мысли: «многие живут только прошлым и будущим, но надо всегда жить в «момент» …собой наполнять обстановку».
Как только лишали собственности, имение разделяли на блоки и создавали коммуналки. В новых условиях ценность прошлой жизни укреплялась. Многие, несмотря ни на что, оставались жить в неудобных обстоятельствах и в страхе быть арестованными. Обыденная жизнь заменилась на другой уклад, к которому необходимо было приспосабливаться. У «бывших» появлялось желание убежать или исчезнуть. Их давила безысходность и страх неизвестности. Внешний вид сильно изменился: вместо элегантных платьев теперь растрепанное, мятое и выцветшее.
Не все выбирали смирение к новой жизни. Большинство уехали из страны, так как ощущали, что пути назад нет и нужно начинать жизнь с чистого листа. С одной стороны, это было самым простым и не мучительным решением, но с другой стороны, люди на этом пути сталкивались в финансовые проблемы и страхом перемен. Отъезд означал прощание с родными, с работой и привычной жизнью, вероятно даже навсегда.
История Анны Иосифовной Ратнер рассказывает про ее прадеда, который вместе со своей женой жили в центре Самары. Он работал зубным врачом, поэтому в его окружении всегда были состоятельные люди. Вместе они часто посещали театры на транспорте, ведь пешком в театр не полагалась ходить. В дни спектакля домой специально приезжал парикмахер, который делал модную прическу его жене. Гражданская война разрушила их быт. Им пришлось отправиться на восток в Омск. Там им не удалось найти жилье в городе, переполненном беженцами. От тяжелых переживаний сердце прадедушки Анны Иосифовны не выдержало.
«Это самый трудный период жизни, о котором не любила рассказывать никому», — по словам Анны Ратнер.
В третьем зале «Адаптация» на полу расположены картонки с выжимками из рассказов очевидцев эпохи. На одной табличке повествуется о разных отношениях высших слоев к «бывшим» и врачам. Представители интеллигенции голодают, работают дворниками и возят лед, а врачей не трогают и представляют работать самостоятельно.
«Очень много оставалось бывших… и они очень высоко ценили тарелку супа. Это смешно, но это факт, а именно за тарелку супа можно было получить урок музыки», — выжимки из интервью с Тамарой Алексеевной (1913г).
«Мой папа был прогрессивной самарской интеллигенцией, журналистом, публиковался в газете. После революционном остался в Самаре, в 1930 годы работал скрипачкам в кинотеатре «Молот». В 1040 году его посадили по статье 58 за пропаганду и подрыв советской власти. Какая истинная причина – никто не знает, но нам сказали, что за написанное им сатирическое стихотворение», — по воспоминаниям дочери Сергея Семеновича Чернышева.
Дочь Ольга добилась встречи с отцом:
— «Лелька, я, наверное, Самару больше не увижу».
Комиссар НКВД вскрикнул:
— «Нет такого города Самара. Есть только город, названный в честь Валериана Владимировича Куйбышева!».
Всему приходит конец, как и этой истории. Я зашла в последний зал данной выставки – «Память». Это слово говорит само за себя. Спустя 30-40 лет имена репрессированных писателей и поэтов начали возвращаться. Потомки ворошат прошлое и делятся фактами и историями своих «бывших» прабабушек и прадедушек. Именно после 1940 года слово «бывшие» выходит из общего обихода. Без следа никакое историческое событие не остается. Так в семьях «бывших» было освоено молчание, которое закладывалось в воспитании. Во многих современных семьях не осталось альбомов с фотографиями и историями своих предков.
После выставки у меня в душе, как и у многих посетителей, присутствует пустота. Отрывки из различных интервью эмигрантов погружают в чувства, которые они испытывали в ту эпоху.
Фотогалерея
